Тимур Кибиров писал(а):
Жанна, мужчина не может никак помочь женщине родить ребёнка, это имхо какие-то странные иллюзии
Максим Горький. Рождение Человека
В горячке возбуждения, быстро вспомнив все, что знал по этому делу, я
перевернул ее на спину, согнул ноги - у нее уже вышел околоплодный пузырь.
- Лежи, сейчас родишь...
Сбегал к морю, засучил рукава, вымыл руки, вернулся и - стал акушером.
Баба извивалась, как береста на огне, шлепала руками по земле вокруг себя
и, вырывая блеклую траву, все хотела запихать ее в рот себе, осыпала землею
страшное, нечеловеческое лицо, с одичалыми, налитыми кровью глазами, а уж
пузырь прорвался и прорезывалась головка,- я должен был сдерживать судороги ее
ног, помогать ребенку и следить, чтобы она не совала траву в свой перекошенный,
мычащий рот...
Мы немножко ругали друг друга, она - сквозь зубы, я - тоже не громко,
она - от боли и, должно быть, от стыда, я - от смущения и мучительной жалости к
ней...
- Х-хосподи,- хрипит она, синие губы закушены и в пене, а из глаз, словно
вдруг выцветших на солнце, всъ льются эти обильные слезы невыносимого страдания
матери, и все тело ее ломается, разделяемое надвое.
- Ух-ходи ты, бес...
Слабыми, вывихнутыми руками она все отталкивает меня, я убедительно
говорю:
- Дуреха, роди, знай, скорее...
Мучительно жалко ее, и кажется, что ее слезы брызнули в мои глаза, сердце
сжато тоской, хочется кричать, и я кричу:
- Ну, скорей!
И вот - на руках у меня человек - красный. Хоть и сквозь слезы, но я
вижу - он весь красный и уже недоволен миром, барахтается, буянит и густо орет,
хотя еще связан с матерью. Глаза у него голубые, нос смешно раздавлен на
красном, смятом лице, губы шевелятся и тянут:
- Я-а... я-а...
Такой скользкий - того и гляди, уплывет из рук моих, я стою на коленях,
смотрю на него, хохочу-очень рад видеть его! И - забыл, что надобно делать...
- Режь...- тихо шепчет мать,- глаза у нее закрыты, лицо опало, оно
землисто, как у мертвой, а синие губы едва шевелятся:
- Ножиком... перережь...
Нож у меня украли в бараке - я перекусываю пуповину, ребенок орет
орловским басом, а мать - улыбается: я вижу, как удивительно расцветают, горят
ее бездонные глаза синим огнем - темная рука шарит по юбке, ища карман, и
окровавленные, искусанные губы шелестят:
- Н-не... силушки... тесемочка кармани... перевязать пупочек...
Литература скажет оккультная Коза, Жизнь - скажу я.
Может и длинновата цитата, но уж как к месту.